Святитель Целестин, папа Римский

Послание к Несторию

Возлюбленному брату Несторию Целестин

1. На протяжении многих дней жизни нашей, после того. как перестало существовать нечестивое и многократно осужденное учение Пелагия и Целестин, когда Восток и Запад мечом единого суда поразил их вместе с последователями их заблуждений, вселенская вера пребывала в мире. И именно блаженной памяти Аттик, учитель вселенской веры, поистине преемник блаженного Иоанна и в этом деле служения, ратуя за Царя всех, так преследовал их, что не попускал им и там (на Востоке) найти себе прибежище. После смерти же его встревожило нас ожидание: тот, кто станет его преемником во власти, будет ли преемником ему и в вере? Ибо доброе редко бывает продолжительно, чаще противоположности сменяют друг друга. Но и после него мы имели служителя, которому также должно было оставить нас святого Сисинния, прославившегося своею простотою и святостью, учившего вере так, как он ее принял. Очевидно, его простое благочестие и благочестивая простота руководствовались словами, которые он читал в Священном Писании, что следует более бояться, а не высокомудрствовать, углубляясь в изыскания (Рим. 11, 20), что не должно, как сказано в другом месте, исследовать предметов высших себе (Иис. Сир. 3. 20), что тот, кто будет другое исповедовать и другому будет учить, а не тому, что проповедовали апостолы, да будет анафема (Гал. 1,8 9). Когда же и он ушел из этого мира, и наша тревога еще длилась столько времени, сколько отпустил Господь, тогда обрадовала нашу душу весть прибывших к нам послов об избрании тебя, которая вскоре была подтверждена донесениями наших сослужителей, находившихся при избрании. Они в одобрении тебя столько говорили, сколько можно говорить о человеке, избранном из другой Церкви. Ведь прежде слава о твоей жизни была такова, что твоим достоинствам завидовали другие города, а ныне ты внушаешь такой ужас, что твои земляки на примере других видят, от кого они избавились.

2. На твои письма, которые мы недавно получили, мы не могли ответить в скором времени, ведь их нужно было перевести на латинский язык. Когда это производилось, мы получили с сыном моим, диаконом Посидонием, послания от святого брата и соепископа Кирилла, всеми одобряемого иерея Божия, в которых он пишет о тебе такое, что, к нашему сожалению, уничтожает одобрительный отзыв о тебе. Хорошее начало твое сменилось плохим, как видим, концом: хорошим началом я называю те отзывы о тебе, которые были так одобрительны, что мы в ответе на сообщение братьев засвидетельствовали, насколько разделяем общую радость. А ныне, обдумывая и жалобу на тебя вышеименованного брата, и переведенные на язык нош твои послания, содержащие явное богохульство, видим, что нам следует сказать вместе с апостолом: «Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой, потому что я в недоумении о вас» (Гал. 4, 20). Но даже мало того, я его изменил в надежде, не удержит ли себя на пути к пропасти этот зачинатель споров? Необходимо, чтобы мы, как и заповедано нам, извергли развращенного из своей среды (I Кор. 5, 13). Прочитав твои послания и книги, доставленные нашим сыном, знаменитым Антиохом, мы их внимательно изучили. Когда мы в твоих сочинениях идем следом за тобой, постигаем тебя, схватываем тебя, ты стараешься ускользнуть от нас каким-то многословием, темнотой скрывая истину, ты стараешься смешать то и другое, утверждая прежде отрицаемое или же отрицая прежде утверждаемое. В посланиях же своих ты не столько изъяснил нашу веру, сколько высказал свое мнение, желая о Слове Боге рассуждать иначе, чем принято вселенской верой.

3. Теперь же мы вынуждены привлечь к суду твои высказывания -вот каково благодеяние твоего новшества! Когда не знали тебя, то избрали, а когда узнали - осудили, и теперь нам следует сказать вместе с Учителем язычников: «...мы не знаем, о чем молиться» (Рим., 8, 26). Эти слова не относятся ли к той Церкви, которая, следуя молве о тебе, а не знанию, пренебрегла своими достойными мужами? Оказалось неверным мнение тех, которые хорошо о тебе думали. Но кто мог предположить, что под шкурой овцы скрывается хищный волк? Есть у апостола слова: «Ибо надлежит быть и ересям, чтобы открылись испытанные» (I Кор., 11, 19)*. Преклони ухо твое и выслушай слова, сказанные им Тимофею (I Тим. 4, 20) и Титу (Тит. 3, 9). Разве он не наставляет их отвращаться от новизны мирского суесловия? Ибо это содействует успеху нечестия, которое взращает всегда терния и волчцы. Апостол говорит, что он просил Тимофея «...прибыть в Эфес и увещевать некоторых, чтобы они не учили иначе» (I Тим. 1, 3). Перед глазами у меня слова пророка Иеремии: «...Ужасное совершается на земле: пророки пророчествуют ложь» (Иерем. 5, 30 310). Я хочу, чтобы ты ответил мне: эти слова Писания не известны ли тебе, или же, зная их, ты ими пренебрегаешь? Если они остаются тебе неизвестными, не устыдись же принять и правильное учение, как не убоялся ты прежде учить заблуждению. Если же, зная, пренебрегаешь ими, то осознай, что тебе нечем будет оправдаться тогда, когда спросит у тебя отчета давший тебе талант и ожидающий всегда прибыли от Своей святой ссуды (Мф. 25, 26). Всмотрись же внимательно, какая кара постигла того, кто в целости вернул полученное, и пойми, как велика опасность вообще не вернуть принятое. Сможешь ли ты тогда сказать Господу нашему: «тех, которых Ты дал мне, я сохранил» (Ин. 17, 12), когда, как мы слышим, ты разрываешь на части Его Церковь? С какой совестью живешь ты, почти всеми оставленный в этом городе? О, как бы я желал, чтобы они проявили большую осторожность прежде, чем ныне. когда уже нужно искать спасения! Откуда же пришла тебе мысль направить свои речи на такие вопросы, размышление над которыми есть богохульство? Откуда пришла епископу мысль проповедовать народу такое, что подрывает благоговение к Рожденному Девой? Не следует возмущать чистоту древней веры нечестивыми словами о Боге.

4. Не всегда ли осуждался, как заслуживающий отлучения, всякий прибавлявший или отнимавший от веры? Ведь, полностью и ясно переданная нам от апостолов, она не нуждается ни в расширении, ни в сокращении. Мы читаем в наших Священных книгах, что не следует ни добавлять, ни уменьшать, а добавляющего и уменьшающего постигнет ужасная кара (Откр. XXII, 18). Поэтому мы готовим прижигание каленым железом, так как больше нельзя забинтовывать гниющую рану, которую надо резать. Знаем, лечение тяжелой болезни причиняет всегда сильную боль. Среди многого, проповедуемого тобою и отвергаемого Вселенской Церковью, наибольшее сожаление вызывает у нас то, что от Символа Веры, переданного от апостолов, ты отнял слова, обещающие нам надежду на вечную жизнь и спасение. А почему все так произошло, объясняют сами присланные тобой послания, не оставляющие никакого сомнения. Лучше бы они вообще не попали в наши руки — тогда мы не были бы вынуждены судить такое преступное дело. Все пути твоих размышлений, говоря кратко, заключены в этом одном слове — преступление. Ты разворачиваешь свои мысли вширь, кружишь зигзагами, различными путями, тем не менее все же приходя к нечестию. Знаем, от чего предостерегал тот, кто заповедовал нам избегать споров и распрей: «ибо они, - говорит он, - бесполезны и суетны» (Тит. 3, 9). И то, что он считал суетным и бесполезным, несомненно, не принесет пользы и в будущем.

5. Итак, брат наш Кирилл двумя своими посланиями уже пытался спасти тебя, выведя на правильный путь. Ныне я хочу, чтобы ты все же понял, после его первого, а затем и второго послания, а также и нашего, теперь уже третьего обличения, что ты вообще будешь отлучен от епископства и всего христианского сообщества, если тотчас не исправишь своего неправого учения, если не вернешься на тот Путь, которым назвал Себя Христос (Ин. 14, 6). Движимый отчаянием, ты поднял оружие против Того, Кто поставил тебя в имении Своем, как верного и благоразумного раба, над слугами Своими (Мф. 24, 25). Ты же потерял блаженство, обещанное тебе за твое служение. Ведь ты не только не даешь слугам пищу вовремя, но и губишь ядом тех, кого приобрел Господь Своей кровью и смертью (Деян. 20, 28). Мы видим, что под устами твоими, наполненными проклятьями и горечью, скрывается яд, когда ты начинаешь размышлять о Том, Кто является величайшей сладостью. Где же здесь пастырская любовь? Добрый пастырь полагает жизнь свою за овец, а наемник бросает их, оставляя волкам (Ин. 10, 11—12). Какой же ты тогда пастырь, если сам вместо волков расхищаешь стадо Господне? В каком убежище может укрыться это стадо, если его закалывают прямо во дворе Церкви? Кто же защитит его, если оно видит в тебе вместо сторожа хищника? «И есть у Меня,  говорит Господь,  и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привесть» (Ин. 10, 16). Он обещает привести Себе и других  у тебя же погибают и те, которых ты имеешь. А ведь всем известно, сколько раз случалось так, что не овцы за пастырей, но пастыри за овец погибали. «И они услышат голос Мой», говорит Господь (Там же). Для чего же? Чтобы было «одно стадо». На Его голос стадо соединяется воедино, а от твоего голоса  или заражается твоей болезнью, или разбегается.

6. Как бы ни было горько, но прямо к тебе подходят слова апостола Павла из «Деяний Апостольских»: «Ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада. И из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Деян. 20, 29 30). Как бы нам хотелось, чтобы эти слова ты говорил о других, а не другие говорили о тебе. Ими бы следовало тебе поучать кого-нибудь еще, а не нам тебя. Разве следует учить епископа, каким должно быть христианину? Взгляни же наконец, в какое положение ты поставил себя. Тебя порицают, осуждают, обвиняют. Разве подобает это человеку, облеченному священным саном? Горестен горький ответ твой, если только таковым можно назвать его, защищающего богохульные слова. Неужели ты считаешь, что мы пощадим тебя, если ты сам не щадишь свою душу, когда хочешь и прежде живших, и ныне живущих, и будущие поколения — всех лишить надежды на спасение? Я, как верный слуга благого Господа, преследую Его врагов по словам пророка: «ненавижу их совершенной ненавистью» (Пс. 138, 22)*. И слова другого пророка опять напоминают мне, чтобы я не имел пощады. О ком мне заботиться, кому воздать честь, когда происходит такое, что полностью лишает меня какого бы то ни было основания моей надежды? В Евангелии содержатся слова Господа, Который говорит, что ни отца, ни мать, ни сына, ни других близких не должно предпочитать Ему (Мф. 10, 37). Ведь часто бывает такая преданность, из которой рождается измена. Когда побеждает стремление плоти, то небесной любви, каковая есть Бог. предпочитают любовь телесную, под влиянием которой мы часто опускаемся. Но когда стремятся к Тому, Кто есть истинная Любовь, то необходимо не быть во власти того, чего виновник подвергался бы осуждению.

7. Пробудись же наконец ведь нельзя назвать бодрствованием время, используемое тобой не для несения стражи, а для хищения. Как бы нам хотелось, чтобы ты был сонный в том, что ты проповедуешь, а бодрствующим в том, с чем ты ведешь борьбу. Но что говорить, — нам спокойнее было бы даже, если бы ты спал в том и другом. Тогда ты никого не погубил бы, никого не ввел бы в заблуждение, не скорбела бы Церковь о пропавших душах, а радовалась тому, что никому не грозит погибель. Ей было бы достаточно, если бы ты вернул ее Жениху такой, какой принял. Но зачем я так долго останавливаюсь на этом и напрасно ищу что-нибудь устойчивое в построенном тобою? Там же нет фундамента, как говорит строитель Церкви апостол Павел (Ср. I Кор. 3, 11). Слышал я, что клирики, мыслящие в соответствии с вселенской верой и с которыми мы находимся в общении, претерпевают гонения, и говорят даже, что им воспрещен вход в город. Мы радуемся за них, снискавших награду исповедников, но скорбим о том, что их преследует епископ. Святой апостол Павел из гонителя стал проповедником, но какой грех из проповедника стать гонителем! Перебери бывших прежде еретиков, пытавшихся вводить в Церкви различные учения. Когда-нибудь выходил ли кто-нибудь из них из сражения с Церковью победителем? Ты имеешь пример в твоем же городе. Павел Самосатский, захвативший Антиохийскую Церковь, проповедуя свое учение, собрал жатву в соответствии с его семенами. И других изобретателей погибельных учений, захватывавших кафедры, суд Церкви непременно извергал.

8. Каждого из этих еретиков, о которых ты нас хотел спросить, словно не зная, что с ними произошло, справедливое осуждение свергало с их престолов за проповедь ложного учения. И нет ничего удивительного в том, что они успокаивались, так как всегда находили такое нечестивое учение при сравнении с которым свое им казалось совершенно невинным. Здесь нам предоставляется возможность изложить свое мнение, так как мы не можем молчать о том, что нас удивляет. Мы прочли, как ты хорошо излагаешь учение о первородном грехе, где человек по своей природе как бы является должником, и что этот долг сполна возвращает Тот, Кто происходит из рода должника. Как же остаются с тобой вместе те, которые были осуждены за отрицание этого? Ведь не может без подозрения оставаться что-либо, в чем противоположные положения находятся в согласии. Они были бы отвержены тобой, если бы чем-нибудь у них ты был недоволен. Для чего исследовать, что против них было предпринято, когда это точно известно, и бывший тогда епископом правоверный Аттик направил нам отчеты о произошедшем? Почему блаженной памяти Сисинний этого не расспрашивал? Да потому, что он считал справедливым их осуждение при своем предшественнике. Несчастные, они должны оплакивать, что лишились доверия к себе у людей, и им осталось лишь покаяние, чтобы войти в общение с Церковью. Так вот ты начал теперь узнавать о них, если раньше ничего не знал.

9. Лучше приступи к излечению своей болезни, чем болезни других, и поспеши поразмыслить о вселенской вере; поэтому мы и приводим выражение, соответствующее случаю: «Врач, исцели самого себя» (Лк. 4, 23), когда хочешь прийти на помощь другим. Состояние твоей болезни таково, что не позволяет и не допускает сделать отсрочку. Мы подтверждали и подтверждаем опять, что истинна вера епископа Александрийской Церкви, и ты, наставленный им. обратись и будь с нами един в воззрениях, если конечно, хочешь быть вместе с нами. О брат, если ты согласишься, то осуди свои прежние мнения и не медля, как нам того очень хочется, приступи учить тому, чему, как ты слышишь, учит он. Мы не вопреки божественным установлсниям. желаем исправлять и епископов, и вначале мы только увещеваем пребывать в согласии; если же не прислушиваются к нашим спасительным наставлениям, то мы вынуждены решительно осудить их. После того как ты отвергнешь нечестивое учение. все же доказательством полного твоего исправления будет возвращение в Церковь тех, которые из за Христа. Главы Церкви, были отлучены тобой от нее. Если же не совершится то, о чем мы говорим, то должен быть отлучен сам отлучивший, потому что в общении с нами находятся те, к числу которых ты принадлежал прежде.

10. К клиру же Константинопольской Церкви и ко всем, носящим имя христиан, мы направим такие послания, каких потребуют от нас обстоятельства, чтобы все знали, что если ты останешься при превратных воззрениях и не будешь учить так. как учит вместе с нами брат наш Кирилл, то будешь отлучен от нашего сообщества, потому что не можешь быть с нами в общении, и чтобы все, осознав пример этого твердого и своевременного суда, побуждались бы к заботе о своих душах.

11. Итак, ты теперь совершенно определенно знаешь, что нами вынесено такое суждение: если ты не будешь учить о Христе Боге нашем так, как того придерживается Римская, и Александрийская, и вся Вселенская Церковь, и как того совершенно держалась до тебя и пресвятая Церковь города Константинополя; и если ты в течение десяти дней, считая от дня получения этого извещения, не отступишься от нечестивого нововведения. стремящегося разъединить то, что Священное Писание соединило, и не дашь такого исповедания письменно, то будешь отлучен от общения со Вселенской Церковью. Акт нашего суда вместе со всеми другими документами мы направляем с достославным сыном моим диаконом Посидонием к святому моему собрату но священству, достославному епископу города Александрии, который направил нам полностью все сведения, а также передаем ему полномочия, чтобы он действовал от нашего имени и объявлял наши постановления и тебе, и всем братьям, потому что все должны знать это дело, ибо оно касается всех. Да сохранит тебя Бог десницею Своею невредимым, возлюбленный брат. Дано в третий день до августовских ид в тринадцатый год консульства Феодосия и третий Валентиниана [1].

[1] 11 августа 430 г.