Евсевий Памфил. Евангельское приготовление (фрагменты)

Евсевий Памфил, епископ Кесарии Палестинской

1. После того как Моисей сказал о Боге всяческих: " Слушай, Израиль, Господь Бог ваш — Бог един есть" (Втор 6:4), — вслед за ним и Платон учит, что бог — один, как и небо одно, говоря в Тимее примерно следующее: 2. " Однако правы ли мы, говоря об одном небе, или вернее было бы говорить о многих, пожалуй, даже неисчислимо многих? Нет, оно одно, коль скоро оно создано в соответствии с первообразом. Ведь то, что объемлет все умопостигаемые живые существа, не допускает рядом с собою иного" (Тимей. 31а1-5). 3. То, что Платон признавал одного бога (хотя, следуя обычаю эллинов, он говорил о богах), ясно также из письма к Дионисию, в котором он, указывая приметы писем, написанных ему серьезно, и тех, что не заслуживают внимания, сказал, что знaком пустых по содержанию писем будут поставленные в начале " боги" , а приметой написанных им обдуманно — " бог" . Итак, он говорит дословно следующее: 4. " Относительно знака, какие письма я посылаю тебе всерьез, а какие нет, я думаю ты помнишь, однако прими это особенно к сведению и будь к этому внимателен. Ведь меня заставляют писать тебе многие, которым нелегко напрямик отказать. Итак, в серьезных письмах в начале упоминается бог, боги же — в несерьезных" (Письмо XIII.363b). 5. Он же признает, что учение об одном боге преподается еще с древности, когда говорит в "Законах": " бог, согласно древнему сказанию, держит начало, конец и середину сущего. Прямым путем приводит он все в исполнение, вечно вращаясь при этом, согласно природе. За ним всегда следует правосудие, мстящее тем, кто отступает от божественного закона. Кто хочет быть счастлив, должен держаться этого закона и следовать ему смиренно и в строгом порядке. Если же кто, по надменности, кичится богатством, почестями, телесным благообразием или, по молодости и неразумию, распаляет свою душу заносчивостью и начинает считать, что ему не нужен ни правитель, ни руководитель, но он сам годится в руководители другим, то такой будет покинут богом. Покинутый таким образом, он вместе с другими себе подобными мечется, все вокруг сокрушая. Многим он кажется человеком значительным, но в скором времени ему приходится дать должное удовлетворение правосудию; он до основания губит себя самого, свой дом и государство" (Законы. IV.715е7-716b5).

6. Это были слова Платона, а ты выражение " бог держит начало, конец и середину всего сущего" сравни с еврейским пророчеством: " Я Бог — первый, и Я — после сего" (Ис 41:4-5) — и сравни выражения " прямым путем приводит он все в исполнение, вращаясь по природе" и " лице Его видит праведника" (Пс 10:7); 7. и со словами " за ним всегда следует правосудие, мстящее тем, кто отступает от божественного закона" сравни " Господь праведен, любит правду" (Пс 10:7), а также — <выражения> " Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь" (Втор 32:35; Рим 12:19), и " потому что Господь — мститель" (1 Фес 4:6), и " поступающим надменно воздает с избытком" (Пс 30:24); и выражению " кто хочет быть счастлив, должен <держаться этого закона и> следовать ему смиренно и в строгом порядке" соответствует <высказывание> " Господу Богу твоему последуй" (Втор 13:4). 8. С выражением " по надменности, кичащийся < ...> будет покинут Богом" сравни " Бог гордым противится, а смиренным дает благодать" (1 Петр 5:5; Притч 3:34; Иак 4:6) и " радость беззаконных кратковременна" (Иов 20:5).Конечно, это лишь малая часть из множества того, что было сказано о Боге всяческих. А теперь смотри, что было сказано о второй причине.

[После того как Евсевий привел свидетельства Ветхого Завета о втором Лице Пресвятой Троицы (14 гл.) и богословские выкладки Филона Александрийского, он переходит непосредственно к Платону, заканчивая 15 главу словами:]

Итак, после того как рассказано, каким образом учили о второй причине мира евреи, настало время послушать и Платона, который говорит нам в "Послезаконии" следующее:

1. "Воздадим им (небесным телам — А. Я.) почет, однако не так, что одному посвятим целый год, другому — месяц, а третьему не отведем совсем никакой доли и времени, в которое они проходят свой кругооборот, ведь все они содействуют зримому мировому порядку, установленному словом, наиболее божественным из всего. Человек блаженный сперва поражен этим порядком, затем начинает его любить и стремится усвоить его, насколько это возможно для смертной природы" (Послезаконие. 986с). 2. А в письме к Гермию, Эрасту и Кориску он проводит это положение с большой осторожностью и пишет буквально следующее: "Необходимо, чтобы все трое прочли это письмо, лучше всего сообща; если же это не получится, читайте по двое, по возможности вместе и как можно чаще. Вы должны смотреть на это письмо как на договор, как на главный закон и по справедливости должны принести клятву со всей серьезностью, но не с той серьезностью, которая непонятна, а с родственной ей шуткой, клянясь именем Бога, владыки сущего и предстоящего, и именем всемогущего господа и отца владыки, которого, если мы подлинные философы, мы ясно познаем, насколько это возможно блаженным людям" (Письма. VI.323, c. 7-323, d6). 3. Не кажется ли тебе, что, говоря это, Платон последовал положениям евреев? В самом деле, откуда, кроме них, могла прийти ему такая мысль — указать на иного бога, более могущественного, чем виновник всего сотворенного, отца владыки всего? И с какой стати Платон присовокупил бы имя господа к имени отца демиурга, если никто еще из эллинов прежде него это имя не только не провозглашал во всеуслышание, но и не помышлял об этом даже в уме? 4. Если нужны еще иные свидетели, неопровержимо подкрепляющие как мысль Платона, так и наши рассуждения, послушай, что разъясняет тебе Плотин в своем трактате " О трех верховных сущностях" :

1. " Кто восхищается этим чувственным миром, наблюдая его величие, красоту, а также порядок его вечного движения, созерцая в нем божества как видимые, так и невидимые, демонов и всякие роды животных и растений, тот пусть вознесется к первообразу этого мира, к миру истинно-сущему, и там увидит сущности умопостигаемые, которые имеют бессмертие в самих себе через ведение и жизнь, им присущие, и над ними царствующий чистый ум и неизреченную премудрость" (Плотин V.1.4).

2. Затем он прибавляет к этому следующее: " < ...> кто же есть родивший его? Простой и сущий прежде ума, причина его бытия и множественности. От него происходит число, потому что число не есть нечто первоначальное, поскольку даже двоице предшествует единица. Двоица же занимает второе место и происходит от одного" (Плотин V.1.5).

3. И ниже Плотин прибавляет еще: " Как же и что надлежит мыслить вокруг него, остающегося неподвижным? От него исходит свет, притом что само оно остается в покое, подобно тому как солнце, окружаемое постоянно рождаемым им светом, пребывает неподвижным.

4. Точно так же и другие вещи, тогда как сами они покоятся, с необходимостью производят из собственного существа во вне зависящую от них сущность, являющуюся образом вещей, от которых она произошла. 5. Так, например, огонь удерживает тепло, а снег — холод не только внутри себя. Самым лучшим примером этого могут служить благовонные вещества: они, пока существуют, распространяют вокруг себя запах, которым пропитывается все близлежащее. 6. И вообще все, достигая зрелости, порождает что-нибудь другое. Поэтому существо, вечно совершенное, и рождает вечно, притом — вечное, хотя несколько уступающее ему по степени совершенства. 7. Что же в таком случае мы скажем о всесовершенном существе? Оно рождает нечто иное, как наиболее совершенное после себя, а такое самое совершенное после него существо есть второе начало — ум. И в самом деле: ум созерцает первоединое и нуждается в нем, причем только в нем одном, тогда как последнее не нуждается совершенно ни в чем. Рожденное началом более высоким, чем ум, не может быть ничем другим, кроме ума, а он есть выше всех других существ, поскольку все остальное — после него" (Плотин V.1.6).

8. К этому он прибавляет: " Всякое рожденное существо любит родившего и нуждается в нем, тем более когда рожденный и родивший суть одни единственные в мире. А когда вдобавок к этому родивший в высшей степени обладает всяким совершенством, тогда рожденному естественно быть с ним всегда в таком тесном внутреннем единении, при котором может быть речь только об их различии, но ни о чем похожем на разделение. А ум, как мы говорим, и есть образ первоединого. Теперь об этом надлежит сказать яснее" (Плотин V.1.6).

9. К этому Плотин прибавляет еще: "Отсюда и " три уровня" Платона. Он говорит: "Все существует вокруг царя всего", — разумея тут первый, самый высший порядок сущего, "второй порядок расположен возле второго начала, и третий — около третьего" (Письма. II.312е1-4). Он утверждает также, что существует отец и для причины (Письма. VI.323d4), подразумевая под причиной ум, которому Платон придает роль демиурга. 10. И который, по его словам, образовал душу из смеси в чаше (Тимей.41d4). Отождествляя причину с умом, Платон отца называет благом и находящимся за пределами и ума и бытия (ср.: Государство.VI.509b8-9); а вместе с тем он часто определяет идею как синтез ума и сущего. Итак, по учению Платона, от блага рождается ум, а от ума — душа. Подобное мнение отнюдь не ново, оно высказано еще в древности, хотя и прикровенно, а нынешние рассуждения явились лишь истолкованиями этого мнения, и они подтверждают древность этих представлений писаниями самого Платона" (Плотин V.1.8). 11. Таково свидетельство Плотина. Теперь приведем высказывание Нумения, который, защищая положения Платона, в своем сочинении "О благе" так рассуждает о второй причине:

1. " Собирающийся постичь первого и второго бога должен сначала расположить все понятия, касающиеся этого, в надлежащем порядке. Затем, когда он решит, что все разобрано должным образом, надо постараться сказать по порядку, а не беспорядочно, потому что, как говорится, желающим завладеть сокровищем преждевременно, еще до того, как оно начнет существовать, наградой будет пепел. 2. Пусть нам не случится испытать ничего подобного! Попросив бога, чтобы он, с помощью своего собственного истолкования, явил своим словом сокровище мысли, начнем так: сейчас должно помолиться, а затем следует приступить к определениям. 3. Первый бог, имеющий бытие в себе самом, — прост. Он целиком сконцентрирован в себе и не может быть разделен. Бог же второй и третий суть один, но он, сталкиваясь с материей, каковая является двоицей, хотя и придает ей единство, однако и сам разделяется ею, имеющей желания и текучесть. 4. Таким образом, поскольку он уже не обращен к умопостигаемому (а это означало бы для него обратиться к себе самому) в силу того, что смотрит на материю и заботиться о ней, он перестает взирать на самого себя. 5. Поэтому он соприкасается с чувственным и окружает его своим попечением и, устремившись к материи, возводит ее к своему уровню" (Numenius. De bono. IV. Vel. V. Fr. 11).

6. И после других положений Нумений добавляет: " Именно потому первому богу нет надобности творить, что творит бог-демиург, отцом которого и является первый. 7. Теперь, если мы наше исследование направим на природу творящего, говоря, что первоначало, существуя прежде, должно действовать особенным образом, это было бы подобающим началом нашего рассуждения. Но, если не о демиурге это исследование, а направлено оно на первопричину, то я беру назад сказанное и пусть будет оно неизреченным; сам же приступлю к поимке этого рассуждения, поведя охоту по другому пути. 8. Однако прежде чем схватить это рассуждение, следует согласиться с самими собой относительно одной несомненной истины, а именно что первый бог пребывает в покое и не имеет отношения к делу творения, являясь царем, а бог-демиург управляет всем, шествуя по небу. 9. И наш путь лежит туда же, потому что ум спустился в своем нисхождении ко всем, приготовившимся принять участие в этом путешествии. 10. Итак, когда бог видит и обращается к каждому из нас, тела начинают жить и одушевляться, соединяясь с ним благодаря его излучениям. Когда же бог возвратится на свое место, все угасает, между тем как ум продолжает существовать, наслаждаясь блаженной жизнью" (Numenius. De bono. IV. Vel. V. Fr. 12).

11. Вот что сказал Нумений. Ты же сравни сказанное им с тем, что было воспето некогда у евреев пророком Давидом: " Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро; земля полна произведений Твоих < ...> Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты дал им пищу их в свое время. Даешь им — принимают; отверзаешь руку Твою — насыщаются благом. Сокроешь лице Твое — мятутся; отнимешь дух их — умирают и в персть свою возвращаются. Пошлешь дух Твой — созидаются, и Ты обновляешь лице земли" (Пс 103:24,27-30). 12. В самом деле, чем отличается это от высказанной мысли философа, а именно: " Когда бог видит каждого из нас, тела начинают жить и одушевляться, соединяясь с ним благодаря его излучениям. Когда же бог возвратится на свое место, все угасает < ...> " 13. Затем, когда Спаситель говорит нам: " Я есмь лоза < ...> Отец Мой виноградарь < ...> А вы ветви" (Ин 15:1-5), — послушай, как богословствует Нумений о второй причине: 14. " И опять-таки, по образу связи между виноградарем и работником можно представить себе образ отношения первого бога к демиургу: сущий сеет семя всякой души во все причастные ему вещи в совокупности, а законодатель сажает, распределяет, пересаживает в каждом из нас то, что в нем было прежде посеяно" (Numenius. De bono. IV. Vel. V. Fr. 13).

15. И далее он опять говорит о том, как от первой причины произошла вторая, следующее: " Всякая вещь даваемая переходит к получающему, уходя от давшего (как, например, рабы, богатство, чеканная посуда или монеты), — все эти блага суть тленные и человеческие; а божественные, напротив, суть те, которые, будучи переданы сверху сюда, вниз, не отделились от горнего. Достигнув дольнего, они принесли пользу получателю без вреда для пославшего; и первому они принесли даже дополнительную пользу напоминанием о том, что он знал. 16. Этим добрым приобретением является прекрасное знание, которое приносит пользу получившему, не оставляя при этом давшего. Подобие этому можно видеть в зажженном светильнике, получившем свет от другого <светильника>. Этот первый не лишил света первоисточник, но только зажег свой фитиль от его огня. 17. Точно таким же приобретением является знание, которое, будучи дано и принято, тем не менее остается с давшим так же, как и с воспринявшим. 18. А причина этого, чужестранец, не человеческая, но это есть некое состояние и обладающая знанием сущность, которая одна и та же у давшего ее бога и у принявших ее меня и тебя. 19. Вот почему и Платон говорит, что мудрость, которая пришла к людям с помощью Прометея, сопровождалась каким-то ярчайшем огнем (Филеб.16с6-7)" (Numenius. De bono. IV. Vel. V. Fr. 14).

20. Ниже Нумений прибавляет: " Такова жизнь первого и второго бога. Очевидно, что первый будет пребывать в покое, а второй, напротив, — в движении. Таким образом, первый заботиться о сверхчувственных сущностях, а второй — и о сверхчувственных и о чувственных. 21. Не удивляйся сказанному мною, ибо ты услышишь и более удивительное, а именно: я утверждаю, что, подобно движению, присущему второй причине, неподвижность первой есть также врожденное движение, от которого проистекает порядок мира, и то, что он пребывает вечно, и спасение, которое изливается на все сущее в совокупности" (Numenius. De bono. IV. Vel. V. Fr. 15).

22. И к этому он прибавляет в своей шестой книге следующее: " Когда уразумел Платон, что один только демиург может быть признан людьми, между тем как первый ум, который именуется само-сущим, ими совершенно не познаваем, он сказал следующее, представляя как будто произнесенную кем-то фразу: 23. "О люди, ум, который вы представляете себе, не есть первый, но иной ум - прежде него и божественнее"" (Numenius. De bono. IV. Vel. VI. Fr. 17).

24. После рассмотрения иных предметов Нумений добавляет: " Кормчий, где-нибудь в открытом море высоко восседая над веслами, рулем направляет корабль, но глаза его, его ум устремлены прямо к высоте эфира, к звездам, потому что его дорога проходит вверху, по небу, в то время как для большинства она идет снизу, по морю. Точно так же и демиург ограничил гармонией материю, чтобы она не сходила со своего пути и не отклонялась в сторону. Он сам управляет ею, наподобие кормчего, управляющего кораблем в море, а над гармонией он властвует с помощью идей; но смотрит демиург вместо неба на вышнего бога, притягивающего его взоры, и свою способность принимать решения он получает от созерцания, а свой порыв — от этого стремления" (Numenius. De bono. IV. Vel. VI. Fr. 18). 25. Таково же и к нам слово Спасителя: " Сын ничего, — говорит Он, — не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего" (Ин 5:19).

Вот что говорит обо всем этом Нумений, впрочем, он высказывает не собственные мнения, а лишь разъясняет мысли Платона. Мы же не видим никакой надобности что-либо прибавлять к его словам от себя...

1. После того как еврейские оракулы перечислили после слова об Отце и Сыне на третьем месте Духа Святого, они определили сущность Святой и Блаженной Троицы следующим образом: природа третьей силы, которая выше всей сотворенной природы, есть первая из духовных субстанций, установленных действием Сына, но третья — по удалению от Первопричины. После этого посмотри, как и Платон загадками выражает похожую мысль в письме к Дионисию, говоря: 2. " Я должен ответить тебе иносказательно, дабы, если эта табличка испытает какие-либо превратности на суше и на море, тот, кому она попадет в руки, ее бы не понял. Вот в чем дело: все тяготеет к царю всего и все совершается ради него; он — причина всего прекрасного. Ко второму тяготеет второе, к третьему — третье. Человеческая душа стремится познать, каково все это, взирая на то, что ей родственно" (Письма. II.312e1-4). 3. Таким образом, пытающиеся изъяснить Платона относят это к первому богу, и ко второй причине, и к третьей, то есть к космической душе, определяя, что она есть бог третий. А Божественные Писания устанавливают Святую и Блаженную Троицу Отца, Сына и Святого Духа согласно Откровению, как это и было показано.

Текст взят с сайта: Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт
Евсевий Кесарийский. Евангельское приготовление / Пер. и введ. А. Ястребова // Богословский сборник. — М.: ПСТБИ, 1999. — № 3. — С. 152-162.