Архимандрит Киприан (Керн)

Патрология. I

Глава XIII.
Марк Минуций Феликс

     Автор.
     О жизни Минуция Феликса не сохранилось никаких данных. Из писателей древности о нем упоминают только трое, и то очень мало. Лактанций говорит о Минуции Феликсе как об авторе Октавиана и апологете христианства, ставя его рядом с Тертуллианом и св. Киприаном. Блаж. Иероним, упоминая его как автора Октавиана, называет его адвокатом. Евхерий, еп. Лионский (+ 450 г). называет его также вместе со св. Киприаном и Фирмианом. Все, что можно извлечь из самого произведения Минуция Феликса, дает основание предполагать, что он африканского происхождения, родом язычник, и обратился в христианство уже в зрелом возрасте, пораженный возвышенным учением Евангелия и мужеством христианских мучеников. Он получил хорошее риторское образование и выделялся из среды своих современников. Он был адвокатом в римском суде. Очень трудно установить, хотя бы приблизительно, время его жизни. Единственно, на чем можно строить свои предположения, это то, что в его Октавиане (IX 6; XXXI 2) имеются ясные указания на речь Фронтона против христиан. Фронтон умер около 175 г., что позволяло бы установить terminus a quo. С другой стороны, terminus ad quern намечается тем, что Киприановское Quod idola dii non sint, написанное не позже 248 г., широко использовано в Октавиане. Данных для большего уточнения нет.
     В вопросе о времени составления этого трактата существует другое, более существенное затруднение. В науке поднялся спор о взаимоотношениях Октавиана и Апологетика Тертуллиана, написанного около 197 г. Ученые решительно разделились здесь на три группы.
     Первая предполагает, что оба эти, весьма друг на друга похожие апологетические произведения должны иметь какой-то общий источник, общего родоначальника, от которого они ведут свое происхождение. Трудность принятия этой гипотезы в том, что такого источника никто не может указать; следов его не сохранилось.
     Второе предположение защищает приоритет Тертуллиана Блаж. Иероним называет Минуция Феликса после Тертуллиана. Это мнение было долгое время почти господствующим. Его поддерживает Харнак и почти все французские ученые. Но с 1868 г., после большой работы А. Эберта, стали в ученом мире склоняться к тому, что Тертуллиан в своем Апологетике зависит от Минуция Феликса и что таким образом приоритет на стороне Октавиана. За Эбертом ту же позицию защищали Бонвеч, Моллер, Рек, Ерард, Валтцинг, Барденхевер. Также смотрит и Алее, автор работы о богословии Тертуллиана. К этому же результату пришел и Baylis, составитель последней (1928 г). работы о М. Феликсе: Октавиан послужил моделью для апологетического трактата Тертуллиана.
     Кроме Октавиана во времена блаж. Иеронима, было известно и другое произведение, приписываемое Минуцию Феликсу, De fato vel contrat mathematicos. Оно не дошло до нас.
     Октавиан и его содержание.
     Разбираемый трактат представляет собою небольшое произведение в 40 глав. Это диалог, или скорее две речи двух противников, чем классический диалог типа диалогов Платона. Интересна судьба этого трактата. После указанных упоминаний у Лактанция, Иеронима и Евхерия никто не упоминал об этом диалоге. Единственная рукопись (IX в.), имеющаяся в Парижской Национальной Библиотеке, содержит этот диалог среди произведений Арнобия Старшего. К семи книгам Арнобия Adversus nationes присоединена еще одна глава с заглавием: Arnobii liber VII explicit, incipit liber VIII feliciter. Таким образом, из Octavius вышло: Octavus liber. Первое издание 1543 г. так и напечатало Октавиана как VIII книгу Арнобия. Только Хейдельбергское издание 1560 г. исправило ошибку, и с того времени Октавиан издается как самостоятельное произведение Минуция Феликса, а не как часть произведения Арнобия.
     В этом диалоге участвуют три лица: язычник Квинт Цецилий Наталий, христианин Октавиан и сам автор Марк Минуций Феликс. Эти три лица отправляются из Рима в Остию. По дороге они доходят до cтатуи Сераписа. Юный язычник делает традиционное поклонение перед статуей. Это дает повод завязаться разговору между Цецилием и Октавианом. Во второй части диалога (гл. V-XIII) Цецилий произносит свою обвинительную речь против христиан. Это слово типичного скептика, который находит в христианстве ряд непонятных для него верований, а именно: о Едином Боге, о творении мира, о Промысле, о воскресении тел, о будущей жизни и под. Христианству он приписывает темные суеверия старых женщин. В низком, варварском происхождении большинства христиан он видит опасность для старой римской культуры и традиции предков. Он повторяет инсинуации против христиан в безнравственных оргиях, фаллических культах, детоубийстве. В главах XIV-ΧΧΧIII Октавиан дает обоснованную защиту по всем пунктам обвинения. Он утверждает единобожие, всемогущество Бога, критикует несовершенство языческих религиозных верований. Он защищает веру в премудрый Промысл Божий, мировую гармонию, премудрое сочетание причин и целей, исключает возможность случая и фатума. Что касается культа, то языческие религиозные традиции и обряд их жертвоприношения, идолослужение и оракулы суть изобретения демонов, тогда как христианский культ отличается возвышенностью. Рим возвеличился не благодаря своей религии, а через свою внешнюю мощь и грабежи.
     В отношении эсхатологии и учения о воскресении мертвых он пытается найти этому зачатки в произведениях самих языческих философов Пифагора, Платона о бессмертии и метемпсихозе. Вообще он много цитирует языческие тексты, а библейских выдержек в чистом виде у него почти нет. В результате Цецилий соглашается с доводами Октавиана и готов подробнее изучить новую для него религию христиан.
     Следует сказать, что в этом произведении его апологетическая ценность не настолько значительна, чтобы считать его особенно важным памятником христианской письменности. В нем нет ничего нового, чего бы не было в предшествующих ему апологиях. В сущности, этим произведением были больше заинтересованы ученые филологи (Вальцинг), чем богословы. Историков христианства занимал больше и занимает вопрос о взаимоотношении Октавиана с апологетическим трактатом Тертуллиана, чем сама богословская ценность разбираемого творения. Но, безусловно, это произведение не должно остаться незамеченным, так как это первая попытка апологетического богословского трактата на Западе, повлиявшая, по-видимому, и на писание Тертуллиана.